Медитация: мои 25 лет служения ООН

Вопрос: Когда я молюсь и медитирую, я чувствую поток любви и радости. Но потом я обнаруживаю, что все страдания мира, кажется, поднимаются во мне, и я чувствую себя виноватым за свою радость, когда кругом столько несчастных людей.

Шри Чинмой: Ваше сердце-единство чувствует страдания мира. Теперь вам нужно сделать следующий шаг и исполнить свою роль. Вы можете поделиться плодами своей медитации с теми, кто несчастлив. Представьте себе, что у вас есть манго. Съедите ли вы его сами или поделитесь с другими — зависит только от вас. Может быть, вам не захочется делиться, потому что оно такое вкусное; но потом вы будете жалеть об этом. С другой стороны, вы можете поделиться с близкими или с человечеством. И когда вы получаете покой, радость и блаженство из медитации, вы можете поделиться с другими в безмолвии. Иногда, может быть, они не воспользуются этим; внутренне они могут придраться к чему-нибудь и все отвергнуть. Но вы можете исполнить свою роль, предлагая другим покой и радость, которые получаете.

— Апрель 1978 г.

Вопрос: Можно ли сделать других счастливыми, если писать об этом, и поможет ли это им?

Шри Чинмой: Конечно! Люди могут получить значительную пользу, читая о вдохновляющих переживаниях других. Но я хочу сказать, что самый эффективный способ предлагать покой и радость — делать это внутренне. Когда мы молимся и медитируем, мы делаем это в безмолвии. Точно так же, когда мы хотим предложить плоды своей молитвы и медитации, это следует делать в безмолвии.

— Апрель 1978 г.

Вопрос: Некоторые люди озабочены тем, что медитация отвергает мир. Что Вы могли бы сказать по этому поводу?

Шри Чинмой: Эта теория совершенно неверна. Медитация ни от чего в жизни не отказывается и ничего не отвергает. Наоборот, настоящая медитация принимает все, что у нас есть и чем мы являемся. Медитация всеобъемлюща; она не скажет нам отвергнуть общество и не пробудит в нас негативного отношения к чему-либо. Она не просит нас удалиться в Гималаи. Бог дал нам тело, витал, ум, сердце и душу, потому что в нас и через нас Он хочет проявить Свою Мечту, Он хочет осуществить Свой Замысел. Он создал нас как Свой собственный прототип. Как же мы можем думать об уходе от мира или об отвержении какого бы то ни было аспекта жизни? Если сегодня мы отвергнем тело, завтра витал, а послезавтра ум, что же останется?

Несмотря на наши собственные недостатки и недостатки мира, нужно принимать и себя, и мир. Сначала мы стараемся просветлить наши собственные недостатки. А потом, чувствуя единство со всем миром, мы пытаемся просветлить других и помочь им исполнить их предназначение.

— 5 февраля 1982 г.

Вопрос: Как Вы считаете, деятельность и медитация противоречат друг другу, или Вы чувствуете, что они должны идти рука об руку?

Шри Чинмой: Внутренняя жизнь и внешняя жизнь идут рука об руку. Многие люди отрицают внутреннюю жизнь. Они чувствуют, что, пока они существуют на земле, внутренняя жизнь не имеет значения. С другой стороны, есть люди, которые считают, что нет необходимости во внешней жизни. Они чувствуют, что, раз внешняя жизнь настолько тягостна и полна непонимания, то лучше всего удалиться в Гималайские пещеры и вести там жизнь отшельника. Придерживаясь нашей философии, мы не верим ни в жизнь отшельничества, ни в обычную человеческую жизнь — так называемую современную жизнь, которая отрицает внутреннюю реальность души.

Мы чувствуем, что должен существовать синтез, гармония внутренней жизни и внешней жизни. Внешняя жизнь подобна прекрасному цветку, а внутренняя жизнь — это его аромат. Без аромата мы не сможем оценить цветок по достоинству. С другой стороны, какой может быть аромат, если нет цветка? Поэтому внешняя и внутренняя жизнь должны сочетаться.

— 26 октября 1982 г.

Вопрос: Сколько вам было лет, когда вы начали медитировать?

Шри Чинмой: Я начал осознанно медитировать в одиннадцатилетнем возрасте. Когда мне было четыре-пять лет, я обычно молился каждый день, как это делают дети, — одну, две или три минуты. Но в одиннадцать лет я в полной мере осознал существование божественности и начал практиковать молитву и медитацию очень серьезно. И к тринадцати годам я медитировал по восемь часов в день.